«Резкую критику, которую вызвали публикации о поведении Уошо,– пишет Линден,– мы можем расценивать как отражение противостояния западного мировоззрения самому факту существования человекообразных обезьян. Уошо создает величайшую со времен Дарвина угрозу для целостности этого мировоззрения. Оно пошло на уступку, когда впервые было обнаружено существование человекообразных обезьян, и примирилось с ним. Но, признавая свое физическое сходство с приматами, мы выпячивали представление об уникальности поведения человека, чтобы сохранить в неприкосновенности идею бездонной пропасти, разделяющей человека и животных. И самой характерной чертой такого поведения считалось использование языка».

Мы с вами, читатель, видели (см. тему 2), в какой долгой и жестокой борьбе происходило «примирение» мира с антропоидами. Но обратимся к тем критикам, аргументы которых не рассмотрены в книге Линдена, ибо часть их появилась после ее выхода в свет.

Герберт Террас сам начал в декабре 1973 г. проверочную программу с шимпанзе Нимом. Автор высоко оценивает в частных деталях языковое поведение антропоидов, считает не лишенным смысла сравнение способностей шимпанзе и ребенка, говорит о необходимости выяснения в дальнейшем ряда вопросов; однако в целом он полагает, что... это не язык. Во-первых, потому что никакой грамматики он в анализе разговоров Нима не усматривает, а без грамматики, считает критик, нет языка (это положение, замечу, тоже вызвало дискуссию лингвистов). Во-вторых, полагает Террас, на каждом шагу демонстрации языка у обезьян обнаруживается подсказка учителей, т.е. элементы дрессировки или условно-рефлекторной деятельности. Между прочим, ограничение темпов развития языка у шимпанзе Террас объясняет не ограничением развития мозга, а «ненужностью» языка взрослеющему животному, получающему все, что ему необходимо, силой.

Еще более решительны супруги Сибеок, которые предполагают, что язык антропоидов может оказаться не чем иным, как «феноменом Умного Ганса». (В начале века в Германии цирковая лошадь демонстрировала удивительные математические способности – считала, решала задачи и т.д.; при научном анализе выяснилось, что хозяин Ганса вольно и невольно подавал сигналы дрессированному животному, чем и объяснялось поразительное его поведение.) Особенно критично настроен Томас Сибеок, который рецензировал ряд книг о говорящих антропоидах.

Сейчас идут тщательные научные проверки по разным тестам, сериям, методикам. Упоминавшаяся С. Шевалье-Школьникофф провела проверку самих опытов с шимпанзе и гориллой Коко (опыты Фрэнсины Паттерсон) по системе Пиаже в двух сериях: сенсорно-двигательное развитие и имитация. В первой серии ни одно животное, включая попугая, собак и дельфинов, не достигает высшей, VI стадии, на которой исключается дрессировка и принимаются решения на основе понимания. На этой стадии проблемы решаются путем умственного представления, здесь уже сами знаки используются «как орудие» выпрашивания тех предметов, которые отсутствуют, да и подлинно появляется сама орудийная деятельность, уловки, шутка, обман для достижения цели. Этой стадии в данной серии достигли лишь капуцин, шимпанзе, горилла и орангутан.

В серии же имитации высшей стадии достигли некоторые виды обезьян, включая низших и высших, и дельфины. Феномен Умного Ганса отвечает лишь II стадии. Дети достигают VI стадии в два года.

Ряд исследователей считает, что в опытах с Нимом, который вообще как будто «тупее» Уошо и других обучавшихся обезьян, допущены методические ошибки, в результате чего этот шимпанзе не мог «сказать» многого.

Контрольные проверки делают Гарднеры, Румбо, Футе и другие (мы коснемся этого ниже). Сами лингвисты дискутируют относительно понятия «язык», оказалось, что здесь тоже далеко не все ясно: как сказал один специалист, «все знают, что такое языки, но никто не знает, что такое язык».

Не будем вдаваться в эту полемику. Для нас сейчас, как справедливо заметил Алан Гарднер, «интересно не то, что лингвисты назвали языком, интересно то, что делают антропоиды».

А «делают» они и впрямь поразительные вещи. Они ведь и сами, как упомянуто, изобретают новые знаки, словно дети. Отличалась этим и Уошо, например, придумала знак понятия «нагрудник»; занималась этим и горилла Коко, которая к пяти с половиной годам имела общий запас 645 знаков, из них активно использовала 345. Она «сочинила» слова: «укусить», «очки», «стетоскоп». В четыре с половиной года она даже стала «разыгрывать» своих учителей. По просьбе Паттерсон Коко однажды знаками показывала глаза, лоб, нос – части лица. На другой день в том же упражнении она показала все наоборот: вместо лба – нос, вместо ушей – подбородок. Раздосадованная учительница, которая хотела продемонстрировать способности антропоида посетителям, сделала знак: «плохая горилла». Коко поправила Паттерсон тоже знаком: «смешная горилла» – и рассмеялась.

В четыре же с половиной года она стала настойчиво поправлять других (точно так же, как четырех-пятилетние дети). Паттерсон как-то ответила (устно) на вопрос заглянувшей гостьи: «Нет, она не юношеского возраста, она еще подросток». Присутствовавшая при этом Коко тут же поправила: «Нет, горилла». Сооружая себе гнездо и находясь одна в комнате (ее действия фиксировались скрытой телекамерой), Коко понюхала одеяло и сделала знак: «это плохо пахнет». Как подобные факты интерпретировать?

Наиболее убедительным доказательством отсутствия «феномена Умного Ганса» у говорящих обезьян являются беседы владеющих знаками шимпанзе между собой и обучение языку одним антропоидом другого. Поскольку такие достижения интеллекта не-человека вызывают особую критику, С. Сэведж-Румбо и Д. Румбо из Йерксского центра приматов прибегли к самым изощренным методам контроля при оценке «переговоров» шимпанзе Остина и Шермана: увеличивали расстояние от обезьян до экспериментаторов или блокировали зрительные пути между ними; использовали интервьюера-человека, не знавшего ответа; постоянно меняли методику опытов; установили видеокамеру для снятия фильма о разговорах между шимпанзе. Все подтвердилось: коммуникация символами между человеком и антропоидами, а также последних между собой является реальностью, которую можно продемонстрировать при условиях любого контроля!

Уошо же (вместе с Роджером Футсом она теперь «работает» в Центральном вашингтонском университете) успешно продолжает служить науке. 24 марта 1979 г. после гибели ее собственного детеныша она «усыновила» 10–месячного Лулиса. Был установлен строжайший контроль, цель которого – не допустить, чтоб приемыш мог увидеть жесты языка от какого-либо другого существа, кроме матери. И что же? Через месяц Лулис знал шесть знаков! Уошо научила своего детеныша жестовому языку людей. Иногда Лулис усваивал язык, подражая матери (имитация, что характерно и для детей), но было замечено, что самка и преднамеренно обучала маленького. Однажды она 5 раз, глядя на него, поднимала стул, сопровождая это знаком «стул». В другой раз она просила у человека пищу, видя, что Лулис не присоединяется к просьбе, она сложила его руки в знак «еда». Затем малыш начал спонтанно сам комбинировать слова. Он усваивал жестовый язык с тем же успехом, что и сама Уошо, и Коко, обучавшиеся людьми! Футе и его помощники считают, что шимпанзе нуждаются в информации и активно ищут ее и что их восприятие мира предельно зависит от того, насколько социально насыщена их среда (в данном случае люди лаборатории, говорящие с шимпанзе).

Аналогичная стимуляция партнера отмечалась и супругами Румбо. В соответствии с ролями, отведенными в эксперименте двум упоминавшимся выше шимпанзе, Шерман должен был ждать просьбы Остина выдать им через компьютер пищу. Но Остин заупрямился и безучастно смотрел на языковую панель с клавишами. Когда Шерману это надоело, он взял руку Остина и поставил его палец на нужную панель. Аппарат выдал пищу. Шерман взял часть себе, другую отдал Остину.

Для изучения интеллектуального поведения авторы поместили пятерых детенышей в условия содержания детей. Они выявили в длительных наблюдениях близкое сходство между детьми, научающимися говорить, детьми, использующими язык знаков, и обучающимися детенышами шимпанзе (в течение первых двух лет обезьян). Когда детенышам стало 4–6 лет, были проведены формальные тесты по изучению экспрессивного словарного состава. Шимпанзе могли сообщить информацию (о проектируемых на невидимый исследователю экран предметах) только с помощью жестов. Привлекались два исследователя: один только задавал шимпанзе вопросы, второй, не видя первого, только мог получать ответы шимпанзе для объективного сопоставления идентичности знаков. При этом знаки использовались как естественные языковые категории: знак «собака» относился к любой собаке, знак «цветок» – к любому цветку.

Соответствие данных обоих исследователей было очень высоким, как и число правильных ответов. Шимпанзе воспринимали и выражали эти естественные языковые категории, иллюстрируемые слайдами, и с помощью амслена передавали их в коммуникационную среду, общую с людьми.

Исключительный уровень интеллекта! В «Международном журнале приматологии» в 1982 г. (№ 3) опубликована работа 27 ученых разных специальностей о языке приматов. В ней говорится: несмотря на то что высшие обезьяны не способны овладеть всей инструментовкой языка человека, они могут использовать символы семантически (как означающие различные предметы), группировать сходные понятия, целенаправленно их комбинировать для выражения желаний: здесь же отмечено, что обнаружены параллели между развитием языка антропоидов и детей. Все это – большой вклад в понимание эволюции, развития интеллекта и самопознания.

Какие бы теоретические соображения ни следовали из фактов научения антропоидов жестовому языку человека, уже сегодня ясно, что в любом случае это направление науки (которое, заметим, находится еще в начале своего развития) является новым и мощным средством познания интеллекта, его генетических истоков у человека. Не забудем также, что уже сегодня его результаты используются при работе с умственно отсталыми детьми.

Советский филолог Б. В. Якушин пишет: «Для нас очевидно, что шимпанзе способны употреблять знаки с переносом знаний, создавать новые знаки некоторых видов, синтаксировать знаковые конструкции и, может быть, употреблять знаки в чистом виде, без обозначаемых предметов. Все это позволяет нам более обоснованно сказать, что знаковое поведение шимпанзе во многом аналогично знаковому поведению человека». Хотя автор говорит, что языковые возможности обезьян по сравнению с человеком выражены слабо, однако он полагает, что эти возможности изменяют наше представление о человекообразных обезьянах, еще более приближая их к роду человека.

Изучение «говорящих антропоидов» продолжается и приносит все новые научные результаты, все более повышая «планку» интеллектуальных возможностей человекообразных обезьян. Заметим, что никто еще не открыл подобные возможности обучения языку у низших обезьян. Супруги Гарднеры проводят обширную, усложненную программу по научению языку детенышей шимпанзе, взятых в опыт от рождения, в окружении «родителей» – людей, которые постоянно, сменяя друг друга, находятся с обезьянами (шимпанзе Мойя, Пили, Тату, Дар). Учитываются смешанные вокальные и жестовые символы. Изучение шимпанзе, воспитывавшихся перекрестным способом людьми, выявляет их существенное сходство с детьми, если сопоставление проводится на основе сравнимых условий.

Группа Дьюэйна Румбо (1987), выявив новую проблему языка антропоидов – различие между производством языка и его восприятием, что способствует познанию природы языка,– приходит к выводу: «обучение» приматов указывает на существенное сходство у этих видов когнитивной (познавательной) сферы, считавшейся прежде специфической только для людей. Авторы отмечают, что способности шимпанзе оказались ближе к таковым у людей, чем это предполагалось даже 10 лет назад...

В другой работе Д. Румбо и сотрудники (1987) утверждают: шимпанзе вполне способны овладеть азами человеческой речи, и отнюдь не абсурдна мысль, будто «шимпанзе могут овладеть и азами арифметики». Это по ряду компонентов приближается к навыкам человека, во много раз превышая навыки других обезьян. Особым открытием последних лет явились невероятные интеллектуальные способности при овладении языком у карликовых шимпанзе (бонобо), значительно превосходящих в этом даже высокоразвитых шимпанзе обыкновенных. Надо сказать, что карликовые шимпанзе, конечно, более «подготовлены» к освоению языка, чем другие антропоиды. Набор элементов социального общения у этих человекообразных достаточно богатый. У них больше контактов, в которых принимают участие взгляд, жесты, звуки. Отношения самцов и самок очень разнообразны (в отличие, в частности, от шимпанзе обыкновенных). Самцы принимают активное участие в воспитании детенышей, по крайней мере в неволе. Даже среди взрослых особей очень распространен дележ пищи, не говоря уже о парах «самка – детеныш».

Два молодых карликовых шимпанзе начали спонтанно, без специальной тренировки, применять символы для общения с людьми – они только наблюдали за тем, как это делали другие. Еще более поразительно, что эти антропоиды стали понимать разговорный английский язык. На произнесенные человеком английские слова они без труда выдавали точно соответствующие им лексиграммы, нажимая на нужную клавишу. В сходных условиях этого не могли сделать обыкновенные шимпанзе. Новая звезда научной приматологии, молодой самец бонобо Кензи изумил экспериментаторов тем, что стал свободно работать с синтезатором, который воспроизводил английские слова, когда шимпанзе нажимал на адекватные задаче клавиши. И уж если он просил яблоко, то на предъявленные ему банан, апельсин и яблоко он выбирал именно последнее – то, что было заявлено. А когда клали все три плода и просили его назвать их поочередно (просили-то по-английски), он решительно и последовательно нажимал клавиши, производя правильное звучание синтезатора. Словом, Кензи действовал сходно с ребенком человека. Он изобретал фразы, приглашал людей играть с ним, синтаксически правильно строя просьбу, просил человека погулять с ним в лесу. Однажды, когда он был наказан «домашним арестом» за неуемное потребление диких грибов, Кензи в сердцах сделал жест: «Грибы не плохие».

Л.А. Фирсов, напоминая концепцию академика Л. А. Орбели о «промежуточном этапе» в эволюции, заключает (после 30 лет работы с шимпанзе), что такой промежуточный довербальный язык явно характерен для антропоида. Советский физиолог считает обезьяну «критическим звеном» развития млекопитающих по особому уровню памяти, функции обобщения, способности к многоуровневому интегрированию, наличию дословесных понятий, по коммуникативной системе, подражательной, ориентировочной, манипуляционной деятельности и другим показателям... Фирсов же определяет, что и по отношению к обезьянам надо говорить «о качественно новом уровне» образной памяти и предметной деятельности только у антропоидов.

Напомню, что об этом, основываясь на своих данных, говорили многие ученые еще в первой половине XX в., включая И. П. Павлова. В 1948 г. советский психолог Г. 3. Рогинский писал: «Шимпанзе возвышаются над всеми животными. Это объясняется сложным развитием их мозга, руки и всего организма, что подробно доказано данными сравнительной анатомии, эмбриологии, палеонтологии, биохимии, медицины и других наук».

Дж. Гудолл добавляет к преимуществам шимпанзе структуру их сообществ, сложную коммуникативную систему и пробуждающееся самосознание. Но Л. А. Фирсов справедливо идет дальше: «...целенаправленность использования предметов внешней среды, а также способность к частичному изменению этих предметов является неотъемлемым новым качеством поведения ребенка первых лет жизни и высших обезьян...»

Выглядит вполне обоснованным заключение имеющего большой опыт изучения обезьян и весьма осторожного в оценке интеллекта антропоидов английского приматолога Вернона Рейнольдса, устанавливающего комплексность социального мышления шимпанзе. Рейнольдс предполагает, что, вероятно, «существует большее частное совпадение между процессами мышления у человека и других приматов, чем были склонны думать до сих пор. Уникальность человека постоянно не подтверждается при сравнении с другими приматами, и будет интересно узнать, как далеко на деле этот процесс заходит» (1986).

Мы подошли к одному из сложных, запутанных и нередко недобросовестно (в силу различных побуждений) разрешаемых вопросов о качественном отличии биологии человека и высших животных.

Рассмотрим этот непростой вопрос подробнее в свете полученных разными учеными данных о приматах.

Чем больше и лучше мы изучаем обезьян, тем более «человекообразными» они становятся, т.е. теперь мы знаем гораздо больше об их сходстве с человеком, чем раньше, совсем недавно.

Сложнее выразить конкретные величины отличия человека от остальных приматов в области интеллекта. Мы видели, что в анатомии и тонком строении головного мозга человека и антропоидов отличия более значительные, чем по всем остальным системам организма, но и они только количественные. Ибо в мозге человека почти нет субстанций, которых бы не было в мозге высших обезьян.

Крупнейший американский биохимик-генетик Э. Цукер-кандл пишет (1977): «Я даже предполагаю, что в мозге человека по сравнению с мозгом обезьяны нет ни одного белка, обладающего существенно новой функцией».

Возможно, качественные отличия будут выявлены на уровне регуляторных генов, которые специфическим образом изменялись в эволюции именно человеческого мозга. Но пока наука не в состоянии эти отличия четко представить. Нет качественных отличий в строении и функциях анализаторов, неврологических показателей и долгосрочной памяти гоминоидов. А как оценить познавательные возможности шимпанзе и гориллы, решение ими сложных задач в лабиринте, их способности к абстрагированию множества, к оперированию принципом «сохранения», к межмодальной перцепции (восприятию), к узнаванию фото и слайдов, к самоузнаванию в зеркале, к недоступной никаким другим животным орудийной деятельности, к подлинно ассоциативному мышлению и, наконец, способности к овладению знаковым, символическим, абстрактным языком человека? Ведь во всем этом они вполне сопоставимы с нормальными детьми человека трех-четырех-пяти лет!

Реальным качественным отличием компонентов интеллекта человека может считаться членораздельная речь. Из-за отсутствия этого принципиального, качественного феномена у шимпанзе последний не в состоянии ни фиксировать прошлое, ни передавать имеющийся опыт, ни «планировать» будущее... ни стать человеком.

Учтем, однако, что членораздельная речь – категория и биологическая, и социальная. Биологически в аппарате речи приматов отличия не столь велики. История приматологии знает даже примеры замешательства ученых, как церебрологов, так и общих анатомов: первые считали, что по показателям мозга антропоиды обязательно должны говорить (XVII в., Визалий и натуральные теологи); вторые склонялись к тому же на основании данных устройства гортани. (Ошибались и те и другие.) В народе издавна бытовала шутка: обезьяны могут, но не хотят говорить, потому что боятся, что их заставят работать...

Современная наука пришла к выводу: рассуждения о каком-то одном изолированном органе речи неправомерны, можно говорить лишь о комплексном речевом аппарате – о сложной системе, состоящей из взаимно связанных компонентов, каждый из которых в отдельности может отличаться у шимпанзе и человека не столь уж кардинально. Но комплексность, системность развития касается не одной только речи...

И тут мы подошли к любопытнейшему философскому феномену, который можно назвать феноменом «чуть-чуть». Он давно известен в искусстве, литературе, физике, химии. О нем писал Лев Толстой, часто говорят художники и музыканты. Суть его в следующем: на определенном уровне развития небольшие изменения могут совокупно привести к новому качеству. Это «узлы (точки) перехода» – от одной меры к другой, из одного состояния в другое.

Рассказывают, что однажды П. Пикассо изменил в созданной им статуэтке только положение бивней слона (он получил замечание: бивни не могут быть задраны кверху), привел их в соответствие с законами анатомии – и искусство погибло, скульптура превратилась в зоологический экспонат. Мастеру достаточно (при определенной готовности картины) одного-двух прикосновений кисти, и полотно оживает. А вот пример из физики: нагрейте воду комнатной температуры на один-два градуса – пожалуй, никто и не заметит такого повышения температуры, но добавьте два градуса на уровне 98° – вода закипит, активно превращаясь в пар.

По-видимому, нечто сходное произошло и в эволюции высших приматов. Казалось бы, совсем незначительные биологические изменения у антропоидов во многих разнообразных системах, всего «чуть-чуть», где больше, где меньше, привели в совокупности, системно к гигантскому качественному скачку: началась революция в эволюции – появился человек.

Не существует качественных биологических отличий между шимпанзе и человеком. Однако подлинно принципиальной, качественной особенностью человека является его социальность, обусловившая тот неизмеримый отрыв человека от мира животных, который сказался в создании культуры, науки, цивилизации. Социальность – это реально иное качество, присущее только человеку, другая плоскость развития.

 

Словарь терминов

 

тропизм

таксис

кинез

ортокинез

клинокинез

тигмотаксис

термотаксис

геотаксис

фототаксис

сравнительная психология

концепция Леонтьева – Фабри

элементарная сенсорная психика

перцептивная психика

сенсибиллизация

привыкание

 

Вопросы для самопроверки

Что такое тропизм?

Что такое таксис?

Что такое кинез?

Что такое ортокинез?

Что такое клинокинез?

Что такое тигмотаксис?

Что такое термотаксис?

Что такое отрицательный геотаксис?

Что такое положительный геотаксис?

Что такое положительный фототаксис?

Что такое отрицательный фототаксис?

Что такое сенсибиллизация?

Что такое привыкание?

В выработке каких реакций заключается неассоциативное обучение простейших?

Можно ли неассоциативное обучение простейших трактовать в качестве выработки условного рефлекса?

Охарактеризуйте низший уровень развития элементарной сенсорной психики.

Что такое элементарная сенсорная психика?

Что такое перцептивная психика?

Кто является автором данных терминов?

Представители каких таксономических групп животных обладают низшим уровнем элементарной сенсорной психики?

Представители каких таксономических групп животных обладают высшим уровнем элементарной сенсорной психики?

Представители каких таксономических групп животных обладают низшим уровнем перцептивной психики?

Представители каких таксономических групп животных обладают высшим уровнем перцептивной психики?

Представители каких таксономических групп животных обладают наивысшим уровнем перцептивной психики?

В чем заключается основное сходство и различие психики человека и высших антропоидов?

 

Список литературы

Основные этапы развития психики живых организмов в эволюции.

Роль поведения в эволюции.

Концепция А.Н. Леонтьева об эволюции психики.

Элементарная сенсорная психика.

Перцептивная психика животных.

Поведение простейших.

Поведение беспозвоночных, стоящих на нижнем уровне развития психики.

Поведение низших хордовых животных.

Поведение кольчатых червей.

Поведение моллюсков.

Поведение головоногих моллюсков.

Поведение необщественных насекомых.

Поведение общественных насекомых.

Уровень интеллекта в эволюции психики.

Поведение высших обезьян.

Эволюция поведения обезьян.

 

Темы курсовых работ и рефератов

Бериташвили И.С. Память позвоночных животных, ее характеристика и происхождение. М., 1974.

Бибиков Д.И. (отв. ред). Волк: происхождение, систематика, морфология, экология. М., 1985.

Вагнер В. Биологические основания сравнительной психологии. СПб; М., 1913.

Вилкок Д. Психогенетика и эволюция поведения // Актуальные проблемы генети-поведенкя. Л., 1975.

Войтонис Н.Ю. Предыстория интеллекта. М.; Л., 1949.

Воронин Л.Г. Эволюция высшей нервной деятельности. М., 1977.

Гудолл Дж. В тени человека. М. 1974.

Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение. М., 1992.

Дарвин Ч. О выражении ощущений у человека и животных // Собр. соч. М., 1953.

Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора. М.; Л., 1937.

Дембовский Я. Психология животных. М., 1959.

Дембовский Я. Психология обезьян. М., 1963.

Дерягина М.А. Манипуляционная активность приматов. M., 1986.

Длусский Г. Муравьи рода Формика. М., 1967.

Докинс Р. Эгоистичный ген. М., 1993.

Дольник В. Непослушное дитя биосферы. М., 1994.

Дуглас-Гамилътон И., Дуглас-Гамильтон О. Жизнь среди слонов. М., 1981.

Дьюсбери Д. Поведение животных: Сравнительные аспекты. М., 1981.

Жизнь животных: В 6 т. М., 1968–1972.

Зорина З.А., Полетаева И.И., Резникова Ж.И. «Основа этологии и генетики поведения». М.: «Высшая школа», 2002.

Захаров А.Л. Муравей, семья, колония. М., 1978.

Зорина 3.А. Игры животных // Мир психологии. М., 1998. №4.

Зорина З.А., Полетаева И.И. Элементарное мышление животных. М., 2001.

Ильичев В.Д, Силаева О.Л. Говорящие птицы. М., 1990.

Келер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. М., 1925.

Кирпичников B.C. Роль приспособительных модификаций в эволюции // Журн. общ. биол. 1940. Т. 1, № 1.

Крук Дж. Структура и динамика сообщества у гелад (Theropithecus gelada) // Успехи современной териологии. М., 1977.

Крушинская Н.Л., Лисицына Т.Ю. Поведение морских млекопитающих. М., 1983.

Крушинский Л.В. Формирование поведения животных в норме и патологии. М., I960.

Крушинский Л.В. Биологические основы рассудочной деятельности. 2–е изд. М., 1986.

Крушинский Л.В. Роль элементарной рассудочной деятельности в эволюции групповых отношений у животных // Вопр. филос. 1973. №11.

Крушинский Л.В. Биологические основы рассудочной деятельности. М.: Изд-во МГУ, 1986

Лавик Г. Соло. История щенка гиеновой собаки. М., 1977.

Лавик-Гудолл Дж., Лавик Г. Невинные убийцы. М., 1977.

Ладыгина-Коте Н.Н. Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях. М., 1935.

Ладыгина-Котс Н.Н. Конструктивная и орудийная деятельность высших обезьян. М., 1959.

Ладыгина-Котс Н.Н. Развитие психики в процессе эволюции организмов. М., 1958.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1972.

Линден Ю. Обезьяны, человек и язык. М., 1981.

Мазохин-Поршняков Г.А. Обучаемость насекомых и их способность к обобщению зрительных стимулов // Энтомол. обозр. 1968. Т. 47.

Мак-Фарленд Д. Поведение животных. М., 1988.

Меннинг О. Поведение животных: Вводный курс. М., 1982.

Мешкова Н.Н., Федорович Е.Ю. Ориентировочно-исследовательская деятельность, подражание и игра как психологические механизмы адаптации высших позвоночных к урбанизированной среде. М., 1996.

Никольский А.А. Звуковая сигнализация млекопитающих в эволюционном процессе. М., 1984.

Овсянников Н.Г. Поведение и социальная организация песца. М., 1993.

Орбели Л.А. Вопросы высшей нервной деятельности. М.; Л., 1949.

Осадчук А.В., Науменко Е.В. Роль генотипа и некоторых видов зоосоциального поведения в регуляции эндокринной функции семенников у мышей // Докл. АН СССР. 1981. Т. 258.

Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности животных. М., 1973.

Павлов И.П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга / Полн. собр. соч. Т. IV. М.; Л., 1952.

Павлов И.П. Павловские среды. М.; Л., 1949.

Пажетнов B.C. Бурый медведь. М., 1990.

Пажетнов B.C. Мои друзья медведи. М., 1985.

Панов Е.Н. Механизмы коммуникации у птиц. М., 1978.

Панов Е.Н. Бегство от одиночества. М., 2001.

Панов Е.Н. Поведение животных и этологическая структура популяций. М., 1983.

Панов Е.Н. Зыкова Л.Ю. Поведение животных и человека: сходство и различия. Пущино-на-Оке, 1989.

Панов Е.Н. Общение в мире животных. М., 1970а.

Панов Е.Н. Сигнализация и «язык» животных. М., 1976.

Прайор К. Несущие ветер. М., 1981.

Рогинский Г.З. Навык и зачатки интеллектуальных действий у антропоидов (шимпанзе). Л., 1948.

Савельев С.В. Введение в зоопсихологию. М., 2000.

Северцов А.С. Введение в теорию эволюции. М.: Изд-во МГУ, 1981.

Сергеев Б.Ф. Ступени эволюции интеллекта. М., 1986.

Сифард P.M., Чини Д.Л. Разум и мышление у обезьян // В мире науки. 1993. № 2–3. С. 68–75.

Слоним А.С. Инстинкт. Л., 1967.

Соколов В.Е. (отв. ред.). Поведение млекопитающих // Вопросы териологии. М., 1977.

Счастный А.И. Сложные формы поведения антропоидов. Л., 1972.

Тинберген Н. Поведение животных. М., 1969, 1978.

Тих Н.А. Предыстория общества. Л., 1970.

Уотсон Д.Б. Психология как наука о поведении. Одесса, 1925.

Фабр Ж. Жизнь и нравы насекомых. М.; Л., 1936.

Фабри К.Э. Основы зоопсихологии. М., 1976.

Ф